В притче о блудном сыне всё наше внимание в основном сосредоточено на младшем сыне, весь сюжет крутится вокруг него. И повествование о старшем сыне мы порой воспринимаем как эпилог, как некое дополнение к самому главному. Однако, рассказ о старшем сыне имеет не меньшее значение.

Вообще-то, в этой притче нет противопоставления между младшим и старшим братом. В ней есть описание одной и той же духовной проблемы, по разному проявившейся в жизни двух братьев.

Кто-то из церковных писателей, размышляя на тему этой  притчи произнёс: «А ведь братья-то одинаковы». Просто один, младший, поступил честнее. Он забрал своё и ушёл.

А старший так и жил в нелюбви к отцу, воспринимая своё нахождение в доме отца как наемничество.  Он устал жить с отцом, и дом отца ему тоже опостыл, но он терпел.

Мы, читая эту притчу, чаще смотрим на младшего сына. И этот образ переносим на себя самих, свое внутреннее состояние, видим как раскаяние в том, что оказались непослушны заповедям Божиим, уставам церковным.

Может быть относим это к своим родителям, что были им непослушны. Думая что мы больше похожи на  этого блудного сына. Но вот мы всё-таки рано или поздно идём на исповедь в храм, думая что примирились с Отцом и стали лучше.

Но порой  совсем не думаем о том, что больше похожи на старшего брата. Сколько обиды и горечи он высказал отцу. Ведь в глубине души он тоже хотел праздника. Но отцу на этом празднике не было места.  

«Ты, — говорит, — не дал мне повеселиться с друзьями моими….»

Мы слышим тут и горькие слова отца: «Разве ты не знал, что всё моё — твоё тоже…»

То, что в жизни первого сына было очевидно, в жизни второго было скрыто, и он всё это время жил с этим.

Думаю, что мы с вами похожи как на первого, так и на второго сына, и эта притча даёт нам возможность увидеть немощи своей души, для того, чтобы уврачевать их.

протоиерей Евгений Палюлин