Уважаемый читатель!
Вместе с нами предлагаю посетить святую гору Афон, монастыри и скиты, холмы и ущелья, пройтись святогорскими тропами. На протяжении всей поездки мне удавалось вести дневник, куда вписывались интересные, на мой взгляд, эпизоды нашего путешествия. Обработать уже готовую информацию не составило большого труда, в итоге получился увлекательный рассказ. Повествование будет состоять из двух частей: первая-путешествие по Афону, и вторая часть — путешествие по Греции. Приятного чтения!

С уважением, настоятель храма протоиерей Евгений Палюлин.

****************************************************

— Ребята, отцы, -жалобно обращается к нам отец Анатолий, — может без меня в этот раз на Афон, ведь обузой там буду, ноги совсем не ходят, да и годы…
Дело было в «каливе» настоятеля, небольшой комнатке при храме, за неделю до поездки на Святую Гору, куда мы получили благословение митрополита и одобрение своих прихожан.
-Что Вы, отец Анатолий, -наливая кофе в стаканчик, -без вас — никак. Мы вам там ослика наймем, мы пешком, а вы — на корабле, мы по горам, а вас на машину посадим… Вещи ваши понесем, если нужно, и вас тоже…
-Ну ладно, как Бог даст, -отхлебнув горячего и крепкого кофейку, прищурившись и откинувшись на спинку дивана, произнес отец Анатолий.

Ну вот… Бог дал! Ранним утром, еще прежде восхода солнца, помолившись на дорогу, спешим в аэропорт. Путь не простой, с пересадкой в Амстердаме, прямого рейса в Салоники на этот день не было. Волнительны эти перелеты, вот уж где от полноты сердца произносишь: «В руце Твои Господи, предаю дух мой…». Приземляемся в Амстердаме, с высоты птичьего полета, в иллюминаторы, рассматриваем показавшийся город. «Спаси, Господи, град сей» — произношу про себя слова молитвы. Ведь не стоит село без праведника, а тем более такой огромный мегаполис и столица Нидерландов. Видать и тут без праведника не обошлось.
Времени до второго самолёта много, но в город не выйти, гуляем по аэропорту, пьем кофе. Время летит быстро, уже объявляют наш рейс: «Амстердам-Салоники», и мы, предвкушая солнечную Грецию, спешим на посадку.

Греция действительно встретила нас солнцем и теплом, по пути в город рассматриваем созревающие апельсины и хурму, цветущие кустарники. Свой первый день в Салоники начинаем с молитвы великомученику Димитрию Солунскому, идем в храм, где почивают его святые мощи, испрашиваем благословения на путешествие, тихо и безмятежно почиваем в уготованном нам отеле. Вечером делаю небольшие заметки в своем дневнике: «Так прошел первый день нашего путешествия».

Греция встает рано, уже в пять часов на улице послышались голоса спешащих на работу людей. Зато днем, когда палит солнце, город замирает, все уходят на сиесту-дневной отдых и сон. На три-четыре часа закрываются магазины и лавочки, они еще откроются перед заходом солнца, вечерний город оживет. Утром немного гуляем, рассматриваем храмы и руины древнего города. Вот старая городская площадь, здесь когда-то был сосредоточен центр городской жизни, велись торги. Развалины греческих бань, остатки древнего водопровода и каменные ванны, в которых несомненно сидел апостол Павел, проповедуя Фессалоникийцам. В полдень встречаемся с нашим проскинитарием Александром — путеводителем по Святыням Греции и Святой Горы, выпускником Афинского университета. Его улыбку мы заметили издалека, еще прежде, чем наше сознание идентифицировало образ. По-дружески обнимаемся, он нам уже хорошо знаком по прошлогодней поездке. С этого момента мы официально «проскинитес», что по-гречески означает паломники.

Загружаемся в автомобиль и едем в Уранополис. По пути заезжаем на самую высокую точку города, откуда Салоники как на ладони. Рассматриваем древнюю крепость и, раскинувшийся перед нами город, к жителям которого апостол Павел обращал свои послания.
Наш путь лежит через Суроти, деревеньку, где доживал последние дни своей жизни преподобный Паисий Святогорец. Паисий – афонский монах, всю свою жизнь служивший Богу и людям, принимавший многочисленных паломников, утешавший и наставлявший. Как преподобный Серафим, радовавшийся всякому пришедшему к нему путнику. Он жил на Святой Горе, куда могут попасть только мужчины. Может быть поэтому, Богом суждено было ему найти место упокоения, доступное всякому человеку, за алтарем храма, ставшего впоследствии женским монастырем. На Афоне Паисий серьезно заболел, его перевезли на материк ближе к городу Салоники, где была сделана операция и удалена часть легкого. Понадобилась кровь для переливания, и тогда многие люди откликнулись, дав свою кровь. Впоследствии Паисий говорил: «Теперь вы мои братья и сестры не только по духу, но и по крови». Заходим в храм, где находится частица мощей преп. Арсения Каппадокийского. Паисий Святогорец очень почитал преподобного Арсения. Он был крещен в младенчестве преподобным и получил его имя (мирское имя Паисия Святогорца – Арсений). Отец Арсений также предсказал будущему старцу монашеский путь.

С разрешения матушки-монахини поем величание преподобному Арсению, лобызаем ковчег с мощами и направляемся к месту погребения Паисия Святогорца. Вечерело, до закрытия монастыря оставалась порядка пятнадцати минут, над местом погребения Паисия хлопотала уже пожилая монахиня, прибирала цветы, равняла песочек, подготавливая все для паломников будущего дня. Увидев нашу небольшую группу и поняв намерение помолится у могилы святого, она любезно отошла в сторонку.

Поем приготовленные заранее тропарь, кондак и величание святому Паисию. На могиле лежит мраморная плита с надписью, прописью на греческом языке: «Здесь закончилась жизнь, здесь и дыхание мое, здесь мое тело будет погребено. Возрадуется и душа моя. Святой мой живет и это честь моя. Верую, что Он помилует мою убогую душу. И будет молится Спасителю, чтобы Пресвятая была вместе со мною». Монах Паисий Святогорец.

Подходим на поклонение.  Вот тебе, преподобный, земной поклон от Ильи, семинариста, он просил тебе поклониться. Вот земной поклон от матушки моей, уж больно тебя любит, и тоже дала наказ. Вот, от еще одной рабы Божьей, тоже просила. Вот от прихода нашего, а вот — от Русской Земли. Как-то сумел ты ее покорить, преподобне, видимо любовью своей и молитвой.

Появляется мелкий дождичек, который становится все сильнее. Бежим к машинам, с пением величания покидаем деревню Суроти и монастырь Иоанна Богослова, в котором ныне порядка тридцати пяти монахинь. Нас ждет ночлег в Уранополисе, ранний подъем и вожделенное путешествие на Святую гору.

 

Агиос Орос

Раннее утро предвещало солнечный и жаркий день. Торопимся в сторону таможни, где получают диамонитирионы, особые именные документы, которые дают право посетить монастыри Святой горы. К слову говоря, паломников к святыням Афона с каждым годом все больше, поэтому диамонитирионы нужно бронировать заблаговременно. Например, к нашей октябрьской поездке диамонитирионы были заказаны еще в июле. Дело в том, что святогорские монастыри ежедневно могут принять только определенное количество людей. Диамонитирионы обязательно проверяют при посадке на корабли и в тех монастырях, где паломники регистрируются на ночлег.

Вдоль причала расположены лавочки, и неугомонные греки наперебой предлагают свой товар. Все вперемешку, рюкзаки и иконы, обувь, удобная для путешествия по горам, мед, травы, собранные на Афонской горе. Подходим к одной из них с надписью: «Биологические товары Афона».

— Вот что значит перевести через «гугл», — смеется отец Алексей.
— Наверное, хотели написать «Натуральные Афонские товары», а получилось вот что.
Смеемся. У входа, в отдельной коробке стоят трости.
— О! Это то, что нам надо!  — вынимаю лакированную трость с округлым наконечником,  — без нее отцу Анатолию никак. Покупаем трость и вручаем батюшке: «Ну чем не геронда?»

Садимся на катер и идем по эгейскому морю вдоль Афонских берегов к пристани монастыря Зограф, откуда и начнется наше путешествие по Агиос Орос — Святой Горе. Все места на катере заняты, тут много греков, болгары, поляки, румыны, немцы. Едут священники и монахи.

Капитан кричит: «Зографу!» и мы спешим на выход. Катер отправляется дальше, а мы сходим и кладем первый земной поклон святой земле Афона, так делали в веках прежде нас и будут делать после нас, те, кто прибудут на эту благословенную землю.

Осматриваемся, взваливаем на плечи свои рюкзаки и, положив крестное знамение, отправляемся в первый путь. Болгарский монастырь Зограф расположен в трех километрах от пристани, высоко в горах, в лесистом ущелье, и дорога к нему ведет вдоль глубокого оврага. Он не виден с пристани. Это один из трех афонских монастырей, где богослужение совершается на церковнославянском языке.
— Как вы? — На полпути, спрашиваем отца Анатолия.
— Да ничего, бреду еще, -с улыбкой отвечает батюшка.
Надо же, думаю про себя, обещали ослика, а тут гоним его на гору, да еще и с рюкзаком.

Название Зограф значит — «живописец». Монастырь основан в десятом веке в царствование Льва Философа тремя братьями, уроженцами города Охрид в Болгарии: Моисеем, Аароном и Иоанном. Они расселились вначале в кельях, но потом соорудили общий храм, получив в молитве откровение посвятить его имени великомученика Георгия, лик которого сам изобразился на доске, приготовленной для иконописи. Своего покровителя, чудесно изобразившего себя, основатели назвали живописцем (Ζόγραφος), и от иконы прозвался сам монастырь, куда стали приходить богомольцы, привлеченные слухом о чуде.

Запыхавшиеся, но довольные входим в монастырь. Тут, сбросив вещи, отсиживаемся на лавочках, в окружении двух приветливых зографских котов, ждем пока откроют храм. Яркое солнце почти в зените. Ласкаем котов, которые отвечают взаимностью.

-Александр, -спрашиваю нашего проскинитария, — а чего это коты не откликаются на кис-кис или кс-кс?
-Так ведь это коты-греки, попробуйте пс-пс, -отзовутся.
Надо же, у нас «пс-пс» — это совсем про другое, однако все вместе начинаем произносить: «пс-пс-пс-пс». И что тут тогда началось, на эти звуки прибежали еще четыре кота и стали крутиться вокруг нас в надежде, видимо на лакомство. Они, своими хвостами подымали полы подрясников, терлись о ноги, ласкались как могли, но, кроме орешков и изюма, которые мы взяли в путь у нас ничего не было.

Отец Анатолий гладит пятнистого кота, почесывая то шею, то за ухом. Кот доволен и мурлычет, вдруг мельком исчезает под подрясником и также неожиданно появляется у руки отца Евгения. Камера фотоаппарата удачно зафиксировала тот кадр, кода отец Анатолий гладит место уже исчезнувшего кота. Нас разбирает дружный смех.

А вот и архандаричий, он спешит открыть храм. Вместе идем на поклонение святыням монастыря, среди которых два чтимых образа: великомученика Георгия Победоносца, его имя носит монастырь, и иконы Богоматери «Услышательница», она расположена в нише алтаря.

На Афоне в конце XIII – начале XIV века в Зографской обители жил иеромонах по имени Косма. В юности он отказался от вступления в брак, тайно покинул родителей и родную Болгарию, так и попал на Афон. За старательную службу и подвиги назначили его пресвитером, но святой Косма Зографский, как и в юные годы, все продолжал искать путь к спасению и, не находя его, без устали обращался с молитвой к иконе Божией Матери. Однажды произошло чудо. Во время молитвы он услышал голос Богородицы, которая спрашивала Сына Своего: «Как спастись Косме?».  И тут же был дан ответ Господа: «Пускай удалится из монастыря на безмолвие».

Святой Косма Зографский рассказал монахам о случившемся. Получив благословление настоятеля, он удалился в пустыню и прожил в пещере до конца своих дней. Икона, перед которой молился святой Косма Зографский, была прославлена как чудотворная. Этот образ в настоящее время, так же как и несколько столетий назад, находится в Зографской обители и является одной из главных его святынь. На Афоне эту икону называют «Епакууса», что значит «отвечающая на молитвы», в России ее зовут «Услышательница».

Осматриваем богатые фрески монастыря, и нас приглашают в архандарик. Это отдельное помещение, куда приходят паломники при посещении монастыря. Утомившимся путникам выносят лукум и воду, в небольших стопочках анисовую водку, угощают греческим кофе. Подкрепляемся, ведь нам еще идти обратно на пристань и плыть к монастырю Хиландар, где нас должен ждать ночлег.
Откинувшись в креслах, отдыхаем.
-Отцы, а может нам тут и остаться, уж больно хорошо, и говорят на русском, -произносит разрумянившийся от анисовой и кофе отец Анатолий.
— А как же «Троеручица», ведь если тут останемся, в Хиландар уже не попасть…
Тепло прощаемся с архандаричим и отправляемся обратно на пристань, куда по расписанию должен прибыть корабль.

Размещаемся на берегу вместе с болгарами. Ждем уже порядка двух часов. Вдалеке, что-то проплывает.
— Уж не наш ли, -обеспокоенно говорит Александр, -попробую дозвониться до Уранополиса, узнать…
Но мы как будто не слышим и безмятежно греемся на солнышке. Отец Алексей ушел к морю и делает селфи на камнях, в надежде скинуть их при ближайшем наличии связи. В надежде поймать сеть, завис в телефоне и Виктор, а такая возможно появится у нас только через день.

-Так и есть, — кричит Александр, ему удалось дозвонится, -корабля больше не будет, нам ничего не остается как идти обратно в Зограф. Отцу Анатолию вроде там понравилось.
Делать нечего, взвалив рюкзаки, вновь начинаем, уже второе по счету, восхождение в болгарский Зограф, до которого три километра в горы. Палит дневное солнце, идем гораздо медленнее чем в первый раз, часто отдыхаем. Попытки забрать рюкзак у отца Анатолия ни к чему не привели. Насквозь сырые, добираемся до беседки Зографа, бросаем рюкзаки, меняем рубашки. Сидим молча и смотрим на еле дышащего отца Анатолия.
— Обещали отцу Анатолию, — говорит отец Алексей, — мы вам там ослика наймем, мы пешком, а вы на корабле, мы по горам, а вас на машину посадим, вещи ваши понесем, если нужно и вас тоже…В итоге прогнали отца Анатолия семь километров в гору, с рюкзаком…
Всех разобрал дружный смех. Попросились на ночлег в Зографе, где нас разместили в гостинице вне стен монастыря.
После небольшого отдыха оставили о. Анатолия, а сами собрались в Хиландар, это тоже примерно семь с половиной километров в одну строну.
— Когда ждать-то вас, отцы? -спрашивает отец Анатолий.
— В третью стражу, — немного почесав затылок, и после небольшой паузы произнес отец Алексей.
— Ну, в третью так в третью, —  сидя на кровати, спокойно отвечает батюшка. Как будто такое понимание времени для нас очень понятно и естественно. Дело в том, что Афон живет по византийскому времени. И где бы мы ни были, во всех монастырях висит двое часов, указывающих византийское и современное греческое время, для более четкого понимания.

Надо было торопиться, ведь ворота Афонских монастырей закрываются с закатом солнца, так повелось еще с древних времен. Оврагами и ущельями, оливковыми рощами и тропами непроходимых лесов спешим в Хиландар, надо успеть до закрытия ворот.
— А какие тут животные водятся? -спрашивает отец Алексей.
— Лани, зайцы, лисы, шакалы, кабаны, — отвечает Александр. — А вот и свежие следы кабанчиков.
Ускоряем шаг. Показался Хиландар, входим в обитель и сразу спешим в храм.

Хиландарский мнастырь был основан в X веке монахом Георгием Хилондарисом. Это сербский монастырь. Будучи славянской обителью,  первоначально был предназначен исключительно для славян. Хиландарская обитель внесла славянский дух и характер во многие обители Святой Горы. Пользуясь особым покровительством сербских царей и греческих императоров, новая обитель быстро росла и крепла, так что обширность ее владений сравнялась с владениями Лавры св. Афанасия. Впоследствии, Иоанн ІV Грозный принял Хиландарский монастырь под свое покровительство. Он подарил Хиландарю на вечную память подворье в Китай-городе в Москве. Грамота царя Иоанна Грозного была подтверждена в свое время царями Феодором Иоанновичем, Борисом Годуновым и домом Романовых. В конце XVII века, в Петровские времена, Хиландар вновь приходит в запустение. Еще с середины XVII века число сербских монахов стало уменьшаться, а число болгарских — увеличиваться, так что в XVIII веке монастырь стал болгарским. В этот же период здесь подвизается известный болгарский монах Паисий, автор «Истории болгарского народа». И поныне богослужение в Хиландаре совершается на церковнославянском языке. В настоящее время в обители порядка семидесяти монахов.

Вечернее богослужение окончилось и перед иконой «Троеручица» поют акафист. Все прикладываются к древнему образу. В Хиландаре нас накормили ужином в братской трапезной. Обходим храм монастыря и прикасаемся к лозе Симеона Мироточивого. От его гробницы произрастает лоза, которой уже восемь столетий, и она до сих пор плодоносит и исцеляет неплодных супругов.

Спешим вернуться в Зограф. Солнце садилось и ворота монастыря закрывались. Еще семь с половиной километров обратной дороги, но уже по темноте. В этом году, второпях, все забыли взять фонарики, поэтому дорогу освещали телефонами. То, что было так радостно при свете солнца: овраги, лесные тропы и каменистые ущелья, — в полной темноте казалось зловещим и полным всяческих опасностей. Перебираясь с камня на камень, творим про себя молитву, пытаемся идти вместе и без остановок. Отстав от группы ты попадаешь в полную темноту, которая полностью поглощает, казавшийся до этого мощным, свет мобильного телефона. Пытаемся шутить про кабанов и шакалов, но такие шутки и какие-то лесные шорохи лишь ускоряли наш шаг, точнее прыжки по ночным камням и ущельям. Наконец, почти не чуя ног, вдалеке, мы увидели огоньки Зографа, на сердце повеселело. Наверное, там нас уже заждался отец Анатолий. А вот и выложенная из камня дорога к Зографу.
-Давайте, — говорю, — споем «Достойно есть»,
-Погодите, -слышим голос Александра, — еще не дошли.
Думаю про себя: как-то странно очень прозвучали эти слова «еще не дошли» в полной темноте . Но вот мы на прямой, огоньки окошечек на башнях и келий стали более явственны. Мы запели «Достойно есть». И только закончили петь, как сзади нас послышался вой шакалов, это была стая. Они питаются падалью, видимо они всю дорогу шли за нами, в надежде что кто-то не дойдет…

Отец Анатолий был утешен нашим благополучным возвращением, рассказом, фотографиями, и мы, совершенно уставшие, еле добрались до кроватей в гостеприимном болгарском Зографе.

Аксион эстин

Ранним утром, после литургии, вместе с многочисленными паломниками, загружаемся на монастырский автомобиль, который везет на пристань. А вот и корабль, на борту написаны первые слова молитвы Пресвятой Богродице «Άξιον εστίν» («Аксион эстин»), что значит «Достойно есть». Святая гора-удел Пресвятой Богородицы, наверное, поэтому самый большой паром для паломников назван в Ее честь.

Первым делом идем в буфет, который манит запахом греческого кофе. Взяв по стаканчику душистого и горячего напитка, подымаемся на верхнюю палубу, откуда открывается изумительный вид на афонские берега. Перед нами проплывают древние монастыри, расположенные по берегам и отвесным утесам скал, иногда виднеются главки небольших часовен и келий, где живут отшельники. В бирюзовых водах Эгейского моря играет яркое солнце. На палубе многолюдно, кто-то сидит на лавочках, пьет кофе и беседуют, иные молятся, другие — фотографируют. Вдруг на палубе стало непривычно шумно, когда показался монастырь Дохиар, все устремились к левому борту. На пристани древней обители развиваются два огромных черных флага, с надписью на греческом языке: «Вон антихристов со Святой Горы!».

Вот это да! Интересуемся, что это и зачем. Оказывается, премьер-министр Греции вознамерился посетить афонские монастыри, информация появилась в прессе. Все это должно было происходить после принятия парламентом скандальных законов о смене пола и однополых браках. Эти черные флаги были вывешены после заседания Священного кинота Афона. Настоятели афонских монастырей решили, что ворота святых обителей будут закрыты для премьер-министра и его свиты. Под благовидным предлогом занятости правительственными делами визит был отменен. Вот так! Стали широко известны и высказывания игумена дохиарского монастыря архимандрита Григория. Приведу лишь некоторые из них: «Дурные управляющие, оставьте Грецию в покое, не душите многовековое наследие, не надейтесь выжить благодаря туризму», «Наши отцы питались хлебом; луком и горькими маслинами и делали великие дела и утверждали наше маленькое государство. Вы еще не поняли, что враги Греции держат вас у власти для того, чтобы вы прикончили Грецию? Мы смотрим на вас как на пугал…» Ну и дела! Понятно теперь, почему афонские монастыри так тепло встречали президента России. Вот почему так приветливо встречают русских, видят в нас силу способную противостоять гниющему западу. Паром высаживает небольшую группу на пристани Дохиара и отплывает дальше. «Русь Святая, храни веру Православную, в ней же тебе утверждение», -крестимся, провожаем взглядом уплывающую от нас обитель с хранимым ею образом Пресвятой Богородицы «Скоропослушницы».

В молчании садимся на лавочки, любуемся живописными берегами и отвесными скалами. Вот проплываем монастыри Ксенофонт, Старый Руссик, Пантелеймонов, осеняем себя крестным знамением, тихо поем тропарь великомученику Пантелеимону. В этих обителях мы были в прошлом году, поэтому проходим мимо них.

Вот Ксиропотам — сюда, в один из дней,  мы придем на ночлег, а сейчас наш путь через Карье́с (столицу Афона) в Великую Лавру. Эта дорога показалась нам самой легкой из всех, с отдыхом в Карье́се, с кофе и батоном, пересадками на автобусах. К вечеру добираемся до Великой Лавры.

Великая Лавра — одна из самых древних обителей Сятой горы Афон. Монастырь был основан преподобным Афанасием Афонским в 963 году. Он долго искал место для будущей обители, пока на этом месте не осиял его Божественный свет. Афанасий не хотел принимать на себя игуменство, но убежденный своим другом Никифором Фокой, будущим императором, принял на себя этот труд. Никифор Фока обещал присоединится к своему другу и монашествовать на Святой горе, но все произошло по другому.Фока становится императором и снимает с себя обещание, но никогда не перестает помогать обители. Преподобный Афанасий рос без родителей, воспитывала его тетя-монахиня, она сумела подарить ему любовь к Церкви и монашескому подвигу. Всю жизнь преподобный подражал ее вере и благочестию. Преподобному Афанасию Афонскому монастыри Святой горы обязаны уставом общего жития и Великая Лавра, даже по сей день считается первенствующим на Афоне монастырем.

Размещаемся в предоставленным нам кельях и спешим на вечернее богослужение. Во всех монастырях на богослужение созывают стуком деревянной колотушки. Еще в прошлое посещение Святой горы приметил я этот стук деревянного била, до боли мне знакомый. «Тук. Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук-тук. Тук.Тук…»

Где-то в далёком детстве я слышал его и отчетливо помнил эту мелодию. И колотушку эту, но не в монастыре, а в деревне, где протекало мое летнее каникулярное детство. При первых лучах солнца, пастух проходил с этой колотушкой по деревне, выстукивая именно эту незатейливую мелодию. Поле стука этой колотушки открывались ворота хлевов в больших северных избах и оттуда вальяжно, побрякивая медными колокольчиками выходили мычащие коровы и выбегали блеющие овцы. Звук колотушки смолкал только тогда, когда собиралось стадо и пастух уводил его в поля. Должность пастуха распределялась по дворам так, что каждый дом, имевший скотину, пастушил примерно раз в месяц. С нетерпеньем я ждал того дня, когда с вечера колотушку принесут в наш дом. Это значит, что с утра и до вечера пастухом будет мой дедушка и я вместе с ним. Ранним утром дедушка начинает бить в колотушку и передает ее мне, важно шагающему по деревне, в такт отстукивающему ту мелодию, которую сейчас слышу на Святой горе. Это значит, что жила связь простого русского народа с монастырями и Святой горой. Уже тогда я знал, что многие мужчины, в их числе и мой далекий прадед, были на Афоне. И это только в нашей деревне Пирогово, что на Вологодчине. А сколько было таких деревень по всей Русской земле и мужиков, которые «ходили», как тогда говорили, на Святую гору. Начинается служба, а я все сижу во дворе и слушаю этот далекий звук детства…Немного щемит сердце: «Помяни, Господи, дедушку Александра и всех, кого Ты сам знаешь лучше, чем я».

Богослужение в Афонских монастырях совершается, как и в Русской Церкви, по Иерусалимскому уставу, но имеет свои местные вековые особенности и отголоски уставов других монастырей. Поэтому, внимательному паломнику не составит большого труда понять, даже не зная греческого языка, структуру богослужения. А вот местные особенности и другие уставы, принятые в отдельных обителях, бывают непонятны. Но тут приходит на помощь смекалка. Надо повторять все, что делают другие. Все садятся на стасидии — специальные монашеские кресла, где можно полустоять-полусидеть, и ты садись, все идут целовать иконы, и ты иди. Все куда-то пошли, и ты иди… а вот это не самое последнее дело, потому что после богослужения все идут в трапезную. Нам, уставшим в пути это было всегда очень кстати.

Монастырская трапеза довольно скромна, но сытна. Например, в Великой Лавре на ужин каждому подали миску каши и салат. На столе стояли оливки и разные масла, свой монастырский хлеб, брынза, виноград. В графинах прохладная колодезная вода и красное вино, которое в типиконе именуется «утешением братии». Утешаться можно только с середины трапезы, после звонка колокольчика, который стоит на игуменском столе. После трапезы вновь идем в храм, куда из ризницы, для поклонения паломникам выносят святыни и святые мощи. День заканчивается вечерней прогулкой по монастырю, чтением записок, которые нам дали в путь, и дивным закатом солнца.

Павлу Ксиропотаму

На другой день к воротам монастыря мы вышли еще до восхода солнца. Так было нужно, чтобы уложиться в программу наступившего дня. Погрузившись в машину, мчимся по каменистой дороге с пересадкой  в местечко Дафни, там пристань и корабль для дальнейшего путешествия. Слева по пути остаются суровые стены Иверского монастыря с чтимым образом Богоматери. Осеняя себя крестным знамением, проезжаем мимо, ибо были там в прошлое путешествие. Уже изрядно утрясенные непростой дорогой, высаживаемся на причале и ждем Святую Анну.

«Агиа Анна» — это еще один корабль, курсирующий вдоль берегов Афона и развозящий паломников. Вновь плывем вдоль сказочных берегов. На скалах и в ущельях монастыри Симонапетра, Дионисиат и Григориат, монастырь Павла Ксиропотамского — там будем ночевать. На верху горы, утопающий в зелени, скит святой Анны, Каруля, Кавсакаливия. Теплоход везде делает остановки, высаживает и забирает паломников. История этих монастырей их святынь и имена подвижников оживают для нас благодаря нашему замечательному проскинитарию Александру. Он почти неумолчно рассказывает нам все, что знает сам, смолкая лишь в непростых подъёмах и переходах. Даже за чашкой кофе, мы видим его перст, указующий вершину Афона или древние скиты. Замечательный рассказчик, и просто хороший и внимательный человек, с ним мы почти сроднились за дни своего путешествия. Сделав круг, и дойдя до севера полуострова, мы возвращаемся к очередному пункту нашего путешествия.

«Ксиропотаму!», -кричит капитан, и теплоход грохочет металлическим трапом о пирс монастыря Павла Ксиропотамского. Монастырь хорошо виден с моря. Он расположен в глубоком и высоком ущелье, и путь к нему, с нагруженными рюкзаками, не прост. К нашей всеобщей радости, на причале, высадившихся паломников ждал монастырский автобус, и мы прибыли почти прямо к Святым вратам обители.

В какой бы монастырь мы не входили, везде нас встречали приветливые коты. Подняв хвост трубой, они выходили на встречу, жмурясь на яркое солнце. Дивное дело. Ведь когда именитые гости посещают обители, в святых вратах их встречает игумен, а нас вот — коты…

Этот монастырь был основан преподобным Павлом Ксиропотамским в конце девятого века и был посвящен Божией Матери. По древности, это, пожалуй, второй монастырь после Великой Лавры. Позже, на время он пришёл в запустение. Его возрождение началось в 1365 году и связано с именами сербских монахов Герасима и Антония. Также правители Сербии, Лазарь и Георгий Бранковичи, оказывали монастырю большую материальную помощь. После падения Константинополя, дочь Георгия Бранковича, царица Мара, благодетельствовала и покровительствовала монастырю. Она передала обители Дары волхвов, принесённые в дар Богомладенцу Иисусу Христу — золото, ладан и смирну. Как повествует предание, принцесса Мария намеревалась сама внести эту святыню в обитель, но ей свыше было строго запрещено нарушать афонское правило. На месте передачи реликвии, на полпути к монастырю, до сих пор стоит небольшая часовня. Среди святынь монастыря самая большая из известных — частица Животворящего Креста Господня. В настоящее время в монастыре более 100 монахов. А древняя библиотека обители насчитывает около 500 рукописей и более 12 тысяч томов книг.

Подымаемся в архондарик-особое место, куда вначале прибывают паломники, там журнал для регистрации размещающихся в монастыре. Садимся на диваны, внимательно рассматриваем старинную мебель и картины с которых смотрят, видимо, игумены монастыря прошлых лет. Из помещения архондарика выходит дверь на балкон. Ну и чудеса! Высотища страшенная, под нами глубокое ущелье. Оливковые деревья, которые растут почти прямо на скалах, кажутся нам небольшими кустиками. Появляется архондаричий. Приветствуем его: «Калимэра!» -«Ясас»,-отвечает монах.
Вопросами размещения и всем остальным что связано с распорядком рулит наш Александр, он хорошо говорит на греческом.

Вынимаем Диомонитирионы, они пронумерованы, вносим свои имена в толстенную прошитую книгу монастыря Павла Ксиропотамского. «Напиши меня в книге животней, и даруй мне конец благий…», то есть «напиши меня в книге жизни…», вспоминаю слова известной молитвы. Хорошо бы эта книга имела хоть небольшое отношение к той, о которой молимся, ведь наши имена уже записаны в ней.

Добрый монах архондаричий, по обычаю афонского гостеприимства, принес нам лукум и воду. На подносе, в стопочках, анисовая водка. Мы еще не сильно утомились, но от угощения не отказываемся. Переглядываюсь с отцом Анатолием, спрашиваю: «По две?» Он молча кивает головой. “По две так, по две”, -говорю со смирением. Ведь еще много ходить, и дополнительный позитив точно не помешает. А вот и ключи от келии.

Немного потягиваемся на кроватях и снова в путь, в скит святой Анны. Отца Анатолия оставляем в монастыре св. Павла, дорога не простая, по крутым ущельям и скалам. Торопимся. К вечерней службе нужно быть в своем монастыре. Веселыми ногами прыгаем по каменистым тропам. Отец Алексей с Виктором то и дело отстают, они по пути фотографируют каких-то букашек и делают сэлфи. Залезают в кустарник и срывают поспевшую афонскую клубнику. «Афонская клубника», наверное, народное название. Это кустарник или деревце с небольшими спелыми ягодами по вкусу схожими с клубникой. А вот на скалах еще кустарники, и тоже усыпаны плодами.
— Не облепиха ли, -спрашиваю Александра, — может попробовать?
— Нет, -отвечает запыхавшийся уже проскинитрарий, -эту ягоду едят только один раз.
— Афонское правило что-ли? — не сразу понимаю юмор нашего путеводителя. Оказалось, что сочные, оранжево-золистые ягоды ядовиты.

Наш путь идет узкими извилистыми тропами, местами овраги, с подъёмами порядка восьмидесяти градусов. Отдельные отрезки пути старательно выложены камнем. Подымаемся на высоты, откуда искрящееся море как на ладони. Небольшая передышка и вновь, то спуски, то подъёмы. «Надо же», -думаю про себя, -«кто-то в такой глуши и на такой высоте, в этих оврагах и ущельях выложил эти каменные тропинки. Безвестные монахи, жившие в веках прежде нас, трудились для таких путников как мы. Помяни их Господи во Царствии Твоем, этих безымянных наших благодетелей».

Пройдя треть пути, снимаем подрясники, слишком жарко, да и подымаясь на камни, порой наступаешь на полы длинной одежды. Наконец показался скит святой Анны, он на высокой скале. При виде скита вновь одеваем подрясники, и оставшийся путь совершаем «якоже подобает».

Крестимся, входим в Святые врата. Скит Святой Анны приписан Великой Лавре, он находится в очень труднодоступной местности, где по широкому склону афонского хребта до самого моря спускаются террасами многочисленные каливы и келии, утопающие в зелени оливковых, лимонных и апельсиновых рощ. Здесь возделывают злаковые культуры с крепкими темными зернами, которые на Святой Горе называют «слезы Панагии». Используются они для изготовления четок. Скит этот почитается первостепенным на Афоне в аскетическом отношении.

Монашеская жизнь в этих местах началась тут с двенадцатого века. Название Святая Анна связано с именем главного храма скита, где хранится стопа святой праведной Анны — матери Пресвятой Богородицы. Главный храм находится на высоте 300 метров, в то время как самая высокая калива находится на высоте 450 метров над уровнем моря.

Наслаждаемся видами с террасы монастыря, пьем предложенную воду и вкушаем лукум. Дежурный монах провожает нас в храм, где прикладываемся к святыням. В полумраке храма различаем дивные фрески и иконы, среди которых образ Богоматери в золотой ризе, подаренный скиту русским царем Алексеем Михайловичем в честь рождения сына Петра. В этом скиту на рождение детей получают благословение бездетные супруги. Им дается благословение и особое молитвенное правило.

Пора в обратный путь.
— Ох и устал я, -произносит отец Алексей.
— Да ладно, — отвечаю ему, -ты скакал по горам, как горный осел.
— Батюшка, хотя бы сказали, как молодая лань, а то сразу-осел. -После небольшой паузы, глядя на меня из-под очков, произносит он как бы обиженно, но с иронией в голосе.
Первым начинает хохотать Виктор, и мы все дружно подхватываем смех, это придает нам сил на обратный путь.

Идем уже знакомыми тропами. По пути поем заупокойную литию, поминаем почивших. В центре пути, после небольшого отдыха, выбрав тенистое место в ущелье на склоне скалы, служим молебен Пресвятой Богородице-игуменье горы Афонской. Отец Алексей произносит ектенью: «О патриархе и митрополите, о насельниках Афонских монастырей и паломниках, мире всего мира; о страждущих и путешествующих, о Сирии и Украине; о Богом хранимой стране нашей Российской, о Греции и боголюбивых людях, живущих во всем мире, о приходе и строящемся храме…».  Звучат имена из записок, которыми снабдили наши прихожане. Как-то по-особому тепло льются слова молитвы, на душе светло: вот что значит Афон.

«И какой же большой кругозор у наших прихожан», — приходят мысли при чтении записок. Тут архимандриты и духовники известных монастырей, игуменьи с сестрами. Имена многих узнаваемы и хорошо знакомы. Вижу знакомый почерк и имена тех, из кого состоит наш приход. В некоторых записках указаны отдельные просьбы и пояснения, стрелочка, нарисованная авторучкой, указывает на то, что есть еще что-то на обороте. И правда, там комментарий к именам в записке. Ну, вот, поем величание и в путь. Нас заждался уже отец Анатолий, впереди вечернее богослужение и ужин. С дороги успеваем умыться и под звуки деревянного била торопимся в храм.

Немного о греческом богослужении: оно начинается в притворе с чтения повечерия, при закрытой завесе, которая отделят притвор от основного храма. Молящиеся размещаются в стасидиях по периметру храма и чередной священник, поклонившись игумену дает первый возглас. Начинается богослужение, которое завершается отпустом с чином прощения. В некоторых монастырях творят малую вечерню с пением акафиста Пресвятой Богородице. Открывается завеса, и все входят в храм. Есть интересное отличие совершения вечерни. На стихирах храм иногда кадит священник, а в самом конце — диакон. Но в его руках не обычное кадило, а — кацея. Кацея — это ручное кадило в виде ковша с ручкой с нанизанными на нее серебреными бубенчиками. Ритмично потрясая этими бубенцами, диакон заметно оживляет богослужение. Вечерня заканчивается, и все вслед за игуменом идут на ужин. Гостей в священном сане усаживают вместе с монахами, мирян отдельно. Звучит молитва и игумен благословляет трапезу.

Под чтение неизвестных нам поучений (ведь читают на греческом) расправляемся с монастырским ужином и по кельям. Перед сном выходим на балкон архандарика и любуемся бездонным звездным небом.

Живем в соответствии с уставом обители. Утром на литургию, завтрак в братской трапезной и в путь. Литургия завершается, и братия, вместе с игуменом, чинно покидают храм. «Странно как-то, — думаю про себя, -все идут мимо трапезной».
Подхожу к нашему Александру.
— Как считаешь, — спрашиваю, — каша будет?
— Сам удивлен, — отвечает Александр, — но сейчас все узнаем.
Вдруг открываются большие, двустворчатые двери трапезной, и учиненный монах приглашает войти. Тут и Александр подоспел:
— Да завтрак будет, но не для всех, игумен благословил накормить только паломников, у братии сегодня строгий пост, среда. Вечером тоже без трапезы.
Ну и дела, удивляемся такому строгому уставу, но радуемся, что хоть паломников покормят. Актуальность еды мы поняли уже вовремя литургии. Молимся, усаживаемся за столы. Духовенство отдельно, миряне отдельно. Несут кувшины и хлеб, на столы ставят джем. Сидим, ждем.
— Једите оци. Једе више неће бити. – говорит нам священник серб, сидящий напротив нас. Что значит «Кушайте отцы, еды больше не будет».
Намазывая густо джем, и отправляя этот бутерброд в косматые уста, добавляет: — Данас је среда» (с серб. «сегодня среда»).
Переглядываемся и следуем его примеру. Жуем монастырский хлеб с каким-то желтоватым джемом, так и не поняли из каких это фруктов. По-дружески улыбаемся отцу сербу, что напротив нас.
— Одакле, оци?
— Санкт-Петербург, Россиия, — уже понимая, отвечаем.
— Ааа… дај Боже!» ( с серб. «ааа… дай Боже!») – крестится серб, перекладывая бутерброд в левую руку.
Кланяемся всем, крестимся и встаем.
— Вот это да, — делюсь своими мыслями, — во как постятся! Всего лишь восемь часов утра, а ближайшая трапеза у нас только вечером.
— Ладно, — говорит наш проскинитарий, — на корабле что-нибудь перекусим. Забираем вещи, крестимся на святые врата обители и спешим на пристань. Впереди монастыри Григориат, Дионисиат и Симонапетра.

В Григориате, куда мы прибыли на «Святой Анне» остаемся ночевать, это будет наша последняя ночь на Святой горе.

Дионисиат посещаем пешком. Этот монастырь основан в ХIV веке и посвящён Предтече и Крестителю Господню Иоанну. Он считается одной из наиболее строгих обителей Святой Горы. Устав Дионисиата стал образцом для многих монастырей.

В монастыре хранится чтимый образ «Похвалы Пресвятой Богородицы». Это тот самый образ, с которым в 626 году патриарх Сергий во время варварского нашествия совершил крестный ход по крепостным стенам Константинополя, вдохновляя защитников города. Позднее перед ним впервые был прочитан Акафист Божией Матери, поэтому второе название иконы «Акафистная».

В этой обители, самая полная из известных, фреска «Апокалипсис». Она занимает целую стену во дворе монастыря, под крытой колоннадой.

Монастырь богат своей библиотекой, которая насчитывает боле 1200 томов рукописей. Обитель бережно хранит стул, на котором свои творения писал преп. Никодим Святогорец.

В Дионисиате, как и в каждом святогорском монастыре, есть костницы. Идем туда. Это отдельные помещения в виде часовень. Отдельно лежат кости, порой сваленные горой, отдельно черепа, они иногда сложены аккуратно горкой или лежат на полочках. Дивный обычай! А монастыри были многолюдны, некоторые в пору пика своего расцвета достигали до тысячи монахов. Смотришь, а на монастырском кладбище всего пять могил. Ведь Афон — это гора, земли тут почти нет. Потому с древних времен сложился такой обычай: класть в могилу года на три-четыре. После чего, благодаря жаркому климату, могилу вскрывают, кости омывают водой с вином, сушат и кладут в костницу. Могила же ждет следующего преставившегося.
Смотрим, на черепах или лучше сказать — глАвах, прямо на лбу надписаны имена, даты рождения и смерти. «Игумен Давид 1893-1985», некоторые же, видимо жившие в скитах, или по какой-то причине забытые, подписаны просто номером и прямо на лбу или виске. Смотрю и думаю: «Вот ведь, а у нас был период — устроили сыр-бор из-за номеров, брать их или не брать. Вот тебе и ответ со Святой Горы. Не боялись же монахи черепа даже подвижников нумеровать. Да еще и прямо на лбу. А все потому что у Господа в «Книге Жизни», о которой молимся в молитвах вечерних мы записаны не под номерами. И каким бы и где нас номером не пронумеровали это не имеет отношения к спасению».

Сегодня в монастыре живут пятьдесят монахов.

Возвращаемся в Григориат. Вечернее богослужение проходит быстро. Все идут в трапезную и у нас есть еще одна возможность насладиться братской атмосферой обители и «утешением для братии», которое после трудного дня было как нельзя кстати. Обитель основана в XIV веке и связана с именами ведущих представителей исихастского движения — прп. Григорием Синаитом и его учеником прп. Григорием Новым. Григорий Синаит, перед тем как оказаться на Афоне, некоторое время подвизался на Крите. Его старцем был отшельник Арсений, научивший его Иисусовой молитве. На Святой Горе преподобный Григорий сперва подвизался в ските Магула, а затем в пещере, находящейся неподалёку от места, где сейчас расположен Григориат. Постепенно вокруг него собралось множество духовных чад, учившихся у него умной молитве. После отъезда своего наставника прп. Григорий Новый основал на Святой Горе обитель в честь Святого Николая, позднее ставшей известной под именем Григориат. Обитель, расположенная у самого моря, была не раз разграбляема пиратами. В настоящее время в обители более семидесяти монахов, среди которых очень много молодых.

После вечерней трапезы в монастыре оживленно, многие выходят во двор для общения. Игумен монастыря очень охотно общается с паломниками и всех благословляет.

Рано утром, еще до восхода солнца идем на богослужение, и вновь окунаемся в удивительную атмосферу Афонского богослужения. Литургия проходит быстрее чем в России.У греков нет некоторых ектений и почти сразу после Евангелия поют Херувимскую. «Символ веры» и «Отче наш» не поется, их вслух читает игумен. За литургией Причащаемся. Времени совсем немного, а еще надо посетить монастырь Симонапетра.

Принимаем совместное решение: отца Анатолия и Александра со всеми вещами оставляем в Григориате. Они сядут на корабль, а мы, к тому времени посетив горный монастырь, спустимся на пристани Симонапетра. Туда причалит и подберет нас «Святая Анна». Путь к этому монастырю один из самых сложных на Святой горе. Торопимся, почти вприпрыжку бежим по лесным дорожкам. Но не тут-то было, начинается тропа по совершенно отвесной скале, местами обвалы и размывы. Практически единственный указатель был только в одном месте, по-английски там было написано: «Симона Петра — туда. Другого пути нет». Это звучало как приговор, потому что местами тропа была еле различима и разбита каменными обвалами. Из Григориата мы вышли с восходом солнца, теперь оно высоко и становится жарко, поют и щебечут птицы, вокруг совершенно нетронутая природа.

И вдруг, откуда-то, навстречу нам, аккуратно ступая на острые камни и перелазя через валуны, идет кот. Поравнявшись и поздоровавшись с нами, поласкавшись о наши ноги, он принимает наше направление. Пытаемся с ним поговорить, спрашивая откуда он тут и не заблудился ли в пути. Он так же, охотно отвечая, пытается нам что-то обьяснить.
— Пс-пс-пс, откуда ты и кто таков? Может ты архондаричий из Симонопетрова монастыря и твое послушание встречать заплутавших паломников?
Кот же мурлыкал и скакал вслед за нами по каменным тропам. Он был настроен к нам дружелюбно, и похоже действительно сопровождал нас. Уже изрядно уставшие и запыхавшиеся, продолжаем задавать вопросы нашему мурлычущему спутнику.
— Может быть тут твоя калива, и ты несешь в этих скалах свое Афонское послушание? Совершаешь тут свое кошачье правило, прославляя Творца всяческих, кот-святогорец?

Кошачьего языка мы не знали, но поняли, что он настроен идти с нами. Подняв хвост трубой, перескакивая через камни он сопровождал нас до самого источника, откуда с пристани шла прямая дорога в монастырь. Там он запрыгнул на выложенную из камня стену, как бы в полной уверенности, что дальше нам все будет понятно. Поблагодарив кота, уже по прямой дороге спешим в обитель.

Вот и показался монастырь, величественно стремящийся к небу, возвышаясь над морем на краю высокой скалы, с трех сторон окруженной пропастью.

Обитель названа в честь своего основоположника — прп. Симона. Этот святой жил отшельником вблизи здешних мест в середине XIII века. Однажды, в ночь Рождества Христова, он увидел ярко светившуюся звезду над каменной скалой. Это побудило святого отшельника воздвигнуть здесь обитель, а храм ее в память о Вифлеемской звезде посвятить Рождеству Христову. Поначалу прп. Симон назвал монастырь «Новый Вифлеем», однако затем обитель получила нынешнее название в честь своего основателя и скалы (на древнегреческом — πέτρα), на которой она стоит.

Входим в Святые врата обители и сразу идем в храм. Прикладываемся к иконам, выходим на внешние террасы башен монастыря и у нас захватывает дух. Птицы летят ниже нас, выше только вершины скал и голубое безоблачное небо. Перед нами, во всей красе, открывается панорама Афона с его скалами и ущельями, бескрайняя бирюзовая гладь Эгейского моря. Нам пора в путь. Скоро будет корабль. Напоследок пытаемся насмотреться и надышаться афонским горным воздухом.

Пора. Крестимся на святые храмы обители и с поспешностью бежим на причал где служим краткий молебен. Из-за скалы показался теплоход, он берет курс в нашу бухту. Пока он причалит, есть время. Отходим в сторону берега, и падаем ниц, кладя земной поклон Святой Афонской горе. «Святая Анна» опускающимся трапом гремит о бетонный пирс, и мы поднимаемся на корабль, где нас с нетерпением ждут отец Анатолий и Александр.

Гора чудес, до свидания! Может еще Бог даст и посетим, так и оставшиеся не посещёнными, четыре из двадцати Афонских монастырей.

 

А еще большая благодарность Иоанну и его семье, которые помогли нам осуществить эти поездки! Теперь мы тоже немного святогорцы.

P.S. В минувшее воскресение (22 октября) у нашего проскинитария (путеводителя) Александра по Греции была свадьба. Мы его сердечно поздравляем! Многая лета!

Протоиерей Евгений Палюлин. Святая гора. Октябрь 2017 года.

*Вторую часть заметок о путешествии по материковой Греции  читайте здесь.

**Фильм «Удел Пресвятой Богородицы» о посещении Святой горы Афон смотрите здесь.