…Если не «свой», а незнакомый человек пришел в автомастерскую или на рынок, считается нормальным его «развести», обвесить, обмануть… А мы, христиане, не часто даем пример любви этому миру. Потому что и среди нас можно услышать перечеркивающую всякое христианское благовестие фразу: «Для чего мне вот с тем-то человеком отношения строить? Мне что с ним, “детей крестить”?» Каждый раз, когда мы произносим эти слова — это наше христианское поражение…
————————————————————————————-
Мы слышали сегодня одну из самых известных евангельских притч – притчу о «милосердном самарянине». Он позаботился о пострадавшем от разбойников иудее (от Луки 10:25-37), несмотря на то, что иудеи и самаряне враждовали. Эта притча разъясняет одну из двух самых главных заповедей, на которых «утверждается весь [библейский] закон и пророки» (от Матфея 22:40): «возлюби… ближнего твоего…» (от Луки 10:27). Она объясняет, как правильно понимать слово «ближний» в этой заповеди.
Вот первое понимание – понимание, которое было у иудейского знаток Закона Моисеева. Спрашивая Господа: «А кто мой ближний?» (от Луки 10:29), он как бы спрашивал: «А кто те люди, которых мне нужно воспринимать как ближних?» Казалось бы, этот законник понимал слово «ближние» в высоком смысле: «те люди, которых нужно любить».
Но здесь и кроется опасность: если мы выделяем для себя таких людей, которых мы считаем возможным любить, в нашем окружении оказываются и такие люди, которых нам можно не любить или даже презирать.
И вот Господь возвращает иудейского законника, а вместе с ним и нас, к буквальному пониманию слова «ближний»: это каждый человек, который находится рядом с тобой. Это тот, с кем тебя свела жизнь, точнее, Своим промыслом свел Бог, на твоем пути из Иерусалима в Иерихон (от Луки 10:30); или на твоем пути из метро домой. Этого человека и нужно любить.
Христос призывает нас думать не о том, кто достоин войти в круг наших ближних или наших «приближенных», а как нам самим быть ближними по отношению к окружающим людям (см.: от Луки 10:36).
Да, невозможно заставить себя любить. Любовь – это дар Божий. Но можно, для начала, просто помочь человеку, которого ты не воспринимаешь как «своего». Христос, рассказав притчу, не спрашивает: относился ли милосердный самарянин к пострадавшему иудею как к «своему»? Возможно, еще нет. Но, как подчеркивает Христос, этот самарянин подошел и помог иудею, который попал в трудные обстоятельства.
По словам преподобного Амвросия Оптинского: «Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь».
Любовь в мир приносит не тот, кто говорит, что нужно любить всех, и в итоге не любит никого. И не тот, кто смотрит на мир якобы «без розовых очков» и просто откровенно равнодушен к тем, кто ему неприятен. Любовь в мир приносит тот, кто, может быть, и переступив через свою неприязнь, делает шаги навстречу ближнему.
А христианский пример любви очень нужен современному миру. Чем больше процветает индивидуализм и потребительство в нашем обществе, тем у́же делают люди круг своих «ближних», и тем больше становится масса «чужих» и «посторонних» для них людей.
Если не «свой», а незнакомый человек пришел в автомастерскую или на рынок, считается нормальным его «развести», обвесить, обмануть… И те, кто обманывают, «желая оправдать себя» (от Луки 10:29) как законник из сегодняшнего Евангелия, говорят: у меня есть ближние – моя семья и мои приятели; и их я — люблю…
Среди воцерковленных людей никто никого не обвешивает, но неприязни или равнодушия хватает. Поэтому мы не даем христианского примера любви миру. Насколько же мы ни на что не годные христиане, если среди нас можно услышать перечеркивающую всякое христианское благовестие фразу: «Для чего мне вот с тем-то человеком отношения строить? Мне что с ним, “детей крестить”?» Что означает: мы с ним чужие друг другу люди…
А мы ведь призваны Христом искренне говорить каждому встречающемуся нам человеку: «радость моя, Христос воскресе!» (слова прп. Серафима Саровского).
Можно изучить тома современных историко-филологических комментариев к притче о милосердном самарянине; выяснить, правильно ли говорить «самарянин» или «самаритянин»; знать, насколько большой была по тем временам денежная сумма в два серебряника (динария), которые самарянин дал гостиничному на содержание пострадавшего от разбойников человека.
Но все это академическое знание не имеет никакого отношения к делу нашего спасения и к христианству, если оно не помогает нам выяснить для себя главное: кого из окружающих нас людей еще нет в числе наших ближних?
Отцы и братья!
Действительно, общение с тем человеком, которого мы не понимаем, далеко не всегда складывается. Но каждый раз, когда можно не избегать общения, а мы его избегаем, — это наше христианское поражение.
Особо остро это чувствуется, когда мы с неприятными нам людьми, с теми, кого мы не принимаем, встречаемся у одной Чаши, и как-то стыдно и неловко бывает, когда мы после причащения скорее расходимся в разные стороны.
В вечности мы все будем смотреть друг другу в глаза, и уже некуда будет отсесть или убежать друг от друга. В едином Теле Христовом не может быть взаимного отторжения каких-либо его членов.
Мы знаем, лучше всякого ветхозаветного законнника, что только возлюбив друг друга, мы наследуем жизнь вечную (см.: от Луки 10:25). Будем же так поступать, и будем жить (см: от Луки 10:28).
Аминь.
Проповедь
магистранта СПб духовной академии
чтеца Приходько Вячеслава
в академическом храме
Св. ап. и ев. Иоанна Богослова
29 ноября 2015 г.